Вадим — краткое содержание романа Лермонтова

Вадим

Вперед
ВАДИМ

Глава I

День угасал; лиловые облака, протягиваясь по западу, едва пропускали красные лучи, которые отражались на черепицах башен и ярких главах монастыря. Звонили к вечерни; монахи и служки ходили взад и вперед по каменным плитам, ведущим от кельи архимандрита в храм; длинные, черные мантии с шорохом обметали пыль вслед за ними; и они толкали богомольцев с таким важным видом, как будто бы это была их главная должность. Под дымной пеленою ладана трепещущий огонь свечей казался тусклым и красным; богомольцы теснились вокруг сырых столбов, и глухой, торжественный шорох толпы, повторяемый сводами, показывал, что служба еще не началась.

У ворот монастырских была другая картина. Несколько нищих и увечных ожидали милости богомольцев; они спорили, бранились, делили медные деньги, которые звенели в больших посконных мешках; это были люди, отвергнутые природой и обществом (только в этом случае общество согласно бывает с природой); это были люди, погибшие от недостатка или излишества надежд, олицетворенные упреки провидению; создания, лишенные права требовать сожаления, потому что они не имели ни одной добродетели, и не имеющие ни одной добродетели, потому что никогда не встречали сожаления.

Их одежды были изображения их душ: черные, изорванные. Лучи заката останавливались на головах, плечах и согнутых костистых коленах; углубления в лицах казались чернее обыкновенного; у каждого на челе было написано вечными буквами нищета! —

хотя бы малейший знак, малейший остаток гордости отделился в глазах или в улыбке!

состояния; лицо его было длинно, смугло; прямой нос, курчавые волосы; широкий лоб его был желт как лоб ученого, мрачен как облако, покрывающее солнце в день бури; синяя жила пересекала его неправильные морщины; губы, тонкие, бледные, были растягиваемы и сжимаемы каким-то судорожным движением, и в глазах блистала целая будущность; его товарищи не знали, кто он таков; но сила души обнаруживается везде: они боялись его голоса и взгляда; они уважали в нем какой-то величайший порок, а не безграничное несчастие, демона — но не человека: — он был безобразен, отвратителен, но не это пугало их; в его глазах было столько огня и ума, столько неземного, что они, не смея верить их выражению, уважали в незнакомце чудесного обманщика. Ему казалось не больше 28 лет; на лице его постоянно отражалась насмешка, горькая, бесконечная; волшебный круг, заключавший вселенную; его душа еще не жила по-настоящему, но собирала все свои силы, чтобы переполнить жизнь и прежде времени вырваться в вечность; — нищий стоял сложа руки и рассматривал дьявола, изображенного поблекшими красками на св. вратах, и внутренно сожалел об нем; он думал: если б я был черт, то не мучил бы людей, а презирал бы их; стоят ли они, чтоб их соблазнял изгнанник рая, соперник бога!.. другое дело человек; чтоб кончить презрением, он должен начать с ненависти!

И глаза его блистали под беспокойными бровями, и худые щеки покрывались красными пятнами: всё было согласно в чертах нищего: одна страсть владела его сердцем, или, лучше, он владел одною только страстью, — но зато совершенно!

«Христа ради, барин, — погорелым, калекам, слепому… Христа ради копеечку!» — раздался крик его товарищей; он вздрогнул, обернулся — и в этот миг решилась его участь. — Что же увидал он? русского дворянина, Бориса Петровича Палицына. Не больше.

Вперед

Популярные сегодня пересказы

• Доктор Айболит — краткое содержание сказки Чуковского
  В этом стихотворении повествуется о враче-ветеринаре по имени Айболит. Показана его любовь к своим пациентам, внимательное отношение к их самочувствию и готовность прийти на помощь в любой беде, даже очень сложной.
• Сыновья — краткое содержание рассказа Осеевой
  Произведение под названием «Сыновья» написано известнейшим русским писателем Валентиной Осеевой. Краткое содержание данного произведения представлено в этой статье.
• Краткое содержание поэмы Василий Тёркин Твардовского
  Александр Трифонович Твардовский пишет своё произведение «Василий Тёркин» в время Великой Отечественной войны. Эта поэма обрастала главами постепенно
• Иван Сусанин (Жизнь за царя) — краткое содержание оперы Глинки
  Действие оперы происходит на рубеже 1612-1613 гг. Оно попеременно переносится из России в Польшу. В России смутное время. Идет война с польскими интервентами.

Краткое содержание: Вадим Новгородский

Пренест и Вигор, посадники Новгорода, ожидают Вадима, обсуждая, почему он захотел приехать в город тайно. Тут прибывает Вадим с военачальниками. Он произносит перед последователями пламенную и полную грусти речь о том, что Новгород, бывший всегда свободным городом, теперь находится под пятой проклятого Рурика (Рюрика). Вадим не может в толк взять, как получилось, что Рурик, некогда просивший у города помощи, теперь им правит. Вигор рассказывает, что после отъезда Вадима с войском, местная знать, забыв все клятвы, начала борьбу за власть. Гостомысл, старейший и пользующийся почетом горожанин, потерял всех сыновей в междоусобной войне, потому убедил народ пригласить на власть Рурика, проявившего себя как храбрый и мудрый правитель. Вадим в недоразумении. Если Рурик обнажил меч ражи прекращения кровопролитной междоусобицы, то так он возвратил долг за всю помощь, оказанную ему Новгородом, но свобода — слишком дорогая цена за это. Гостомысл не имел права решать, кто будет править городом. Вадим предлагает руку своей дочери Рамиды тому, кто освободит Новгород от власти Рурика. Пренест и Вигор проявляют необычайную решимость — оба питают чувства к Рамиде. Тогда Вадим отпускает всех, кроме Пренеста. Он говорит, что в зятьях предпочел бы видеть именно его, Пренест же отвечает, что, даже будучи отвергнутым Рамидой, сохранит верность Вадиму. Такая позиция удивляет Вадима, ведь дочь сделает только то, что он ей прикажет. Наперсница Рамиды Селена опасается, что после свадьбы с Руриком она может пренебречь их дружбой. Рамида в свою очередь успокаивает подругу, что трон для нее не важен и не желанен, она любит самого Рурика, и ей нужен только он, даже не будь он князем. Селена предупреждает Рамиду, что отец ее очень дорожит свободой города и вряд ли благосклонно воспримет ее венчание с Руриком, которое лишь укрепит его власть. Но Рамида успокаивает наперсницу, говоря, что не пойдет против воли отца, но надеется, что Вадим увидит в Рурике достойного мужа. Тут заходит Рурик. Он делится новостью, что Вадим снова в Новгороде. Эта новость его радует, так как наконец решится вопрос, его тяготящий. Знать города на его стороне, но благосклонна ли к нему Рамида? Девушка заверяет князя в чистоте своих чувств. Узнав, что Рамида любит ненавистного врага, Вадим ужасается и отталкивает дочь. Рамида не понимает, что могло так разозлить отца? Вадим спрашивает у подошедшего Пренеста, что можно сделать в сложившейся ситуации. Пренест рассказал, что обратился к новгородской знати с призывом сместить тирана, варягами которого кишит уже весь город. Знать образумилась и проявила готовность тотчас же расправиться с князем, но Пренест посоветовал сначала дождаться подхода Вадима с войском. Вадим указывает дочери, что она предназначена Пренесту, Рамида не смеет ослушаться отца. Вигор услышал последние слова, и затаил обиду за такое несправедливое решение, пообещав отомстить за это. Рамида в отчаянии, что вынуждена отказаться от любимого, подчиняясь долгу. Селена советует рассказать обо всем Рурику, но Рамида лучше погибнет, чем предаст отца. Подошедший Рурик спрашивает, почему возлюбленная его так переменилась и избегает его, хотя к свадебной церемонии, которую отложили до приезда Вадима, все готово. Рамида убегает, пожелав ему счастья, но уже не с ней. Рурик делится произошедшим со своим наперсником Изведом. Он советует князю не поддаваться чувствам, которые могут унизить того, кто пользуется уважением всего города. Рурик согласен с советником, а тот также обещает разузнать причину поведения Рамиды. Тут появляется Пренест, и Извед делится слухами по поводу планируемой его свадьбы с Рамидой. Рурик требует подчиниться ему и признаться во всем. Пренест гордо советует умерить гордости порывы, он не страшится смерти и готов погибнуть за свободу Новгорода. Рурик обвиняет в мятеже Пренеста и знать новгородскую, желающих только власти. Пренест корит себя за вспыльчивость, которая могла вызвать у Рурика подозрения в лояльности Вадима. Размышления о том, кто мог его сдать, привели его к Вигору. Пренест, как на духу, задает ему прямой вопрос, но Вигор не сознается. Тогда он добавляет, что они соратники, пока Новгород находится в руках неприятеля, как только от него избавятся, все разногласия решит поединок. Извед возвещает Рурика о раскрытии заговора, о том, что Пренест бежал, и что воины Вадима, во всем сознавшиеся, взяты в плен. Рурик совершает великодушный поступок и велит освободить врагов. Наперсник предупреждает, что такой ход может дорого обойтись князю, но тот стоит на своем. Рамида спрашивает Рурика о беспокойстве, тяготеющем над городом, и упрекает его, что закрыл от нее свое сердце. Рурик отвечает, что не попадется в ее ловушку еще раз, и хочет жить без нее. В отчаянии Рамида просит о смерти, раз любимым отвергнута она. Рурик говорит о желании биться с Вадимом, чтобы они с Рамидой могли быть счастливы вместе. Девушка, видя безвыходность положения, рассказывает, что отец велел ей идти под венец с Пренестом, а волю отца она отвергнуть не может. Рамида призывает Рурика подружиться с Вадимом, отказавшись от власти. Рурик отвечает твердым отказом, так как однажды отдав бразды правления, был снова призван людьми на властвование, и отвергнуть власть — значит обречь народ на беды. Рамида не может сказать ничего против, и оба убеждаются, что у их любви нет будущего. Извед сообщает Рурика о войсках Вадима, стоящих у стен города. Князь идет на битву, и просит возлюбленную оплакать его, если суждено ему пасть в сражении. Рамида же отвечает, что не слезы лить она будет, о кровь себе пустит. Рамиду мучают мысли о суровом роке, заставляющем ее балансировать между отцом и любимым, оба возможных исхода боя пугают ее. Наконец, битва заканчивается. Появляются плененные Вадим и его воины в сопровождении Руриковой стражи. Рамида было бросилась к отцу, но тот отмахнулся от нее со словами, что не отец ей раб Рурика. Вадим желал скорее быть убитым в бою, как Пренест и Вигор, и корит дочь за любовь к тирану. Рамида дает клятву сохранять верность отцовскому слову. Вадим же просит казнить себя, милосердие Рурика только оскорбит его. Входит Рурик в окружении воинов, знати, народа, и предлагает Вадиму забыть разногласия, подписав мир. Вадиму претит сама мысль о союзе с захватчиком. Тогда Рурик напоминает, что междоусобицы побудили его взять власть в Новгороде в свои руки. Желая доказать искренность своих намерений, он снимает с головы венец и обращается к народу с просьбой решить, царствовать ли ему над ними. Народ встает на колени в знак согласия. Рурик спрашивает у Вадима, чего он теперь желает. Вадим требует себе меч и получает его. Со словами, что теперь довольны будут все, он замышляет убить себя. Рамида умоляет его не делать этого, и, желая доказать свою верность отцу, закалывается. Возликовав, Вадим следует за дочерью. Рурик попрекает богов за то, что власть стоила ему столь дорого. И хотя венец очень тяжел, князь более не откажется от него. Автор — Кращенко А.В.

Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Вадим Новгородский». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.

Особенности стилистической организации романа «Вадим» М. Ю. Лермонтова

Библиографическое описание:

Мартьянов, Е. Ю. Особенности стилистической организации романа «Вадим» М. Ю. Лермонтова / Е. Ю. Мартьянов. — Текст : непосредственный // Филологические науки в России и за рубежом : материалы I Междунар. науч. конф. (г. Санкт-Петербург, февраль 2012 г.). — Санкт-Петербург : Реноме, 2012. — С. 148-151. — URL: https://moluch.ru/conf/phil/archive/26/1625/ (дата обращения: 06.09.2021).
«Вадим» — одно из уникальнейших произведений М.Ю. Лермонтова. Неоконченный исторический роман, в основе которого лежит историческое восстание крестьян под предводительством Пугачева в 1773-75 годах, также именуемое крестьянской войной. Роман был опубликован в 1873 году в журнале «Вестник Европы», 1873, № 10, с. 458 — 557, под редакторским заглавием «Юношеская повесть М.Ю. Лермонтова». Датируется 1833 — 1834 гг. на основании свидетельства Меринского, учившегося в это время вместе с Лермонтовым в юнкерской школе: «Раз, в откровенном разговоре со мной, — вспоминал Меринский, — он мне рассказал план романа, который задумал писать прозой, и три главы которого были тогда уже им написаны… Не помню хорошо всего сюжета, помню только, что какой-то нищий играл значительную роль в этом романе… Он не был окончен Лермонтовым…». [1, c. 122]

Отличительная особенность «Вадима» — сочетание в нем субъективно-лирического начала с объективно-повествовательным. Центральный персонаж романа, герой-мститель, в котором «одно мучительно-сладкое чувство ненависти, достигнув высшей своей степени, загородило весь мир» (гл. XIV), органически связан со всем комплексом идей и настроений, составляющих содержание лермонтовской лирики.

Ориентацией на литературные образцы французской повествовательной школы, западного романа «ужасов» объясняются ряд особенностей сюжетно-поэтической структуры романа — утрированно безобразная внешность героя, зловещий колорит в изображении окружающей его толпы мятежников, пристальное внимание к ужасным подробностям пыток и казней, повышенная экспрессивность, эмоциональность стиля, эффектно расцвеченного метафорическими эпитетами, изысканными поэтическими образами, устойчивыми формулами стихотворной речи. Б.В. Томашевский в статье «Проза Лермонтова и западноевропейская литературная традиция» указал на сходство некоторых изобразительных приемов в «Вадиме» Лермонтова и романе Гюго «Собор Парижской богоматери», в котором отразилась поэтика ужасного: портрет Вадима и портрет Квазимодо, описание толпы нищих у ворот монастыря в романе Лермонтова и соответствующие сцены в первых главах романа Гюго. [2, с. 475 — 476]

Эта специфика стилистической манеры Лермонтова в его раннем прозаическом опыте связана и с русской традицией «поэтической прозы», представленной в первую очередь в повестях и романах Марлинского и Гоголя. По определению В. В. Виноградова, «романтическая проза этого типа слагалась из двух контрастных языковых стихий. „Метафизический» стиль авторского повествования и речей романтических героев был близок по образам, фразеологии и синтаксису к стилям романтической лирики. Напротив, в стиле бытовых сцен, в стиле реалистически-жизненного изображения и описания отражалось все многообразие социальных различий повседневной устной речи». [3, с. 519]

Соединение в структуре «лермонтовского» романа лирического и повседневно-бытового начат обусловило и его стилистическую неоднородность: сосуществование в пределах единого произведения, с одной стороны, языка условно-романтического, восходящего к языку лирики и поэм (сюжетные линии, связанные с образами Вадима, Юрия, Ольги), — и с другой — обычной разговорной речи (описание дома Палицына, его окружения, разных сторон помещичьего быта, пейзажные зарисовки), в иных случаях сближающейся с живым, народным словом, диалектными лексикой и фразеологией (сцены с участием дворни, слуг, крестьян, уральских казаков из отряда Пугачева).

Нельзя не заметить, что к подобной стилистической двойственности Лермонтов был подготовлен и своим предшествующим опытом драматического писателя. [4, c.19] Язык «Вадима», первого прозаического произведения Лермонтова, отражает в себе все особенности романтического этапа русской прозы. Выход в свет в 1831 г. «Повестей Белкина», столь непохожих по языку и стилю на все предшествующие опыты русской прозы, на язык «Вадима» влияния не оказал. Поскольку романтизм в предшествующую эпоху наложил свой отпечаток на язык поэзии, в частности на творчество самого Лермонтова, естественно, что «Вадим», этот первый опыт Лермонтова-прозаика, заключал в себе особенности, уже имевшиеся в романтической поэзии. Рисуя в «Вадиме» эпоху пугачевского восстания, Лермонтов не столько стремится к объективной передаче событий, сколько выдвигает на первый план свое личное, авторское отношение как к событиям, так и к героям. В языке и стиле «Вадима» это ярко выраженное авторское отношение к действительности — что было свойственно романтикам — сказывается с особой силой. Например, говоря, что «на его (Вадима) ресницах блеснула слеза», Лермонтов прибавляет: «может быть первая слеза — и слеза отчаяния!». [5, с. 6] Описывая жизнь Ольги, Лермонтов замечает иронически: «Какая занимательная, полная жизнь, не правда ли?» (стр. 10). Лермонтов подчеркивает эту авторскую ремарку, оттеняющую его отношение к описываемому. В отступлениях Лермонтов постоянно обращается к читателю, нарушая эпичность повествовательного тона. Глава IX, например, начинается так: «Кто из вас бывал на берегах светлой Оки? — кто из вас смотрелся в ее волны, бедные воспоминаньями, богатые природным, собственным блеском! — читатель! не они ли были свидетелями твоего счастья, или кровавой гибели твоих прадедов.’., но нет/..» и т. д. [5, c. 27] Авторские отступления все время сопровождают текст романа, так что иногда невозможно провести грань между «объективным» повествованием и авторским «комментарием». В языке и стиле авторских отступлений в особенности наглядно сказывается использование «эмоциональных» языковых средств. Поскольку эти авторские отступления, комментарии всегда «впаяны» в текст, весь стиль романа характеризуется патетической приподнятостью, уже отмеченной исследователями. [6, c. 310—355]

В соответствии с характерной для повести «Вадим» лирической насыщенностью стоят многочисленные случаи введения эмоционально окрашенной лексики в язык «Вадима». «Взошел безобразный

нищий» [5, c. 6], «в этой комнате протекала половина жизни молодой девушки,
прекрасной,пылкой»
[5, c. 17]; «круглота, белизна ее шеи
былиудивительны»
[5, c. 19];
«чудные
звуки разрушили мечтания Вадима» [5, c. 21]; «губы скривленные
ужасной,оскорбительной
улыбкой» [5, c. 31]; «Вадим почувствовал
неизъяснимое
сострадание к этим существам» [5, с. 45];
«отвратительное
зрелище представилось его глазам» [5, c. 46]. Психологичность, на которую претендовал романтизм, разрушалась в «Вадиме» подобными авторскими оценками. Образ получал прямолинейную авторскую характеристику. Одним из основных явлений, характерных для романтической прозы, является употребление слова не в его конкретном, а в метафорическом значении. Слово у романтиков теряет свою точность, определенность. Вместо одного слова с конкретным значением, дается многословный его метафорический эквивалент. Язык «Вадима» — это еще метафорический язык романтика. С первой же страницы повести мы встречаем фразеологию, которая имеет место и в юношеской поэзии Лермонтова. День
угасал»
(начало «Вадима»); «Осенний день тихонько
угасал»
(начало «Джулио»). «И он сделал шаг, чтоб выйти, кидая на нее взор,
свинцовый,отчаянный
взор» [5, c. 37];
«отчаяниясвинцовая
слеза, из сердца вырвавшись насильно, может скатиться» («Видение»); «его
душа
еще не
жила
по-настоящему» [5, с. 2]; «сколько я видел людей…
душа
которых менее
жила»
(«Портрет»). Лермонтов в «Вадиме» ориентировался на поэтические формулы романтизма. Романтическую фразеологию Лермонтов применяет в разработке тем, общих как в прозе, так и в поэзии. Таковы, например, рассказ Вадима о пребывании в монастыре и «Исповедь» (1830); отступление о женихе-призраке в «Вадиме» [5, с. 28] и «Гость» (1830—1831). Лермонтов, таким образом, включает в текст «Вадима» темы, разработанные в поэзии, но сохраняет при этом тот же язык, не различая, подобно Пушкину, что «стихи дело другое». [6, c. 310—355]

Романтизм рисовал образы, противопоставленные друг другу как образы добра и зла. Так, в повести Лермонтова, например, демонический Вадим противопоставлен «земному ангелу» Ольге (ср. замечание: «эти ангельские

черты, эта
демонская
наружность» — стр. 14). Вадим — это не обыкновенный человек, а романтический герой, в глазах которого «блистала целая будущность», Ольга — «ангел, изгнанный из рая»; таким же романтическим героем является и Юрий. И при изображении этих героев, их поступков и переживаний Лермонтов прибегает к эмоционально-возвышенной лексике, соответствующей их приподнятости над жизнью. В то же время Лермонтов стремится передать внутренние противоречия самих героев. Так Вадим — это демоническая натура, совмещающая в себе величайшее зло с величайшим добром, «два конца незримой цепи, которые сходятся, удаляясь друг от друга» (ср. то же самое противоречие в образе Зары). Этой противопоставленности, антитетичности образов и их внутренним противоречиям соответствует постоянно присущая языку «Вадима» антитеза: «на него (Юрия) были устремлены два
черные
глаза и
светлый
кинжал» [5, c. 77]; «она (Зара) была или
божество
или
демон»
[5, c. 77]; «где скрывается
добродетель,
там может скрываться и
преступление»
[5, c. 4]; «надобно иметь слишком
великую
или слишком
ничтожную
мелкую душу, чтобы так играть
жизниюисмертию».
[5, с. 44]

Лермонтов некоторым образам и словам романтизм обнаруживал особый «интерес. Такими излюбленными романтизмом образами были, например, образы стихийных сил природы. Лермонтов постоянно пользовался этими образами в первый период своего творчества. Вспомним признание самого Лермонтова:

Любил
иявбылыегоды,Вневинностидушимоей,Ибуришумныеприроды,Ибуритайныестрастей.
(«В альбом С. Н. Карамзиной», 1841 г.)

Лермонтов все время вводит лексику, обозначающую стихийные силы природы, что является типичным для романтизма: «Широкий лоб его (Вадима)… был мрачен как облако,
покрывающеесолнцевденьбури»
[5, c. 2]; «этот взор был остановившаяся
молния»
[5, с. 3]; «он жалел от души… умирающих преждевременно, во цвете жизни, которых смерть забирает вместо их,
какбурячащеломает
тонкие высокие дерева и щадит пни столетние» [5, c. 8); «скоро она (Ольга) забылась; и тогда
душевнаябуря
вылилась наружу» [5, с. 20]; «это был
хаос
всех чувств земных и небесных,
вихорь»
[5, с. 37]; «смерть являлась мутным его очам…
какударгроманебесного».
[5, с. 69] В то же время Лермонтов в «Вадиме» нередко прибегает к лексике, фразеологии, образам, связанным с христианской мифологией. Однако эта лексика и фразеология лишены своего архаического, церковно-славянского обличья. При изображении романтических своих героев (Вадима, Ольги, Юрия Палицына), при передаче их речей Лермонтов постоянно использует христианскую мифологию. Она довольно однообразна, ограничена в «Вадиме» по своему составу. «Небо — рай — ангел» — вот лексический комплекс, относимый к положительным персонажам; ад — дьявол (демон) — относятся к отрицательным героям.

В начале романа Лермонтов, как упоминалось, дает следующую характеристику Ольге: «Это был ангел,
изгнанныйизрая
за то, что слишком сожалел о человечестве» [5, с. 5]; или: «Вадим не сводил глаз с этого
неземногосущества»
[5, с. 13], где упоминание об Ольге дано перифрастически. В диалоге с Ольгой Вадим говорит о том, что у нее
«небесные
очи». [5, с. 63] В другом месте Лермонтов пишет об Ольге, что «ее
небесные
очи были неподвижны». [5, с. 79] «Ольга, ты мой
ангелутешитель»,
— говорит Юрий Ольге. [5, с. 85]

Наоборот, Вадима Лермонтов с самого начала выводит рассматривающим «дьявола,

изображенного поблекшими красками на св. воротах». [5, с. 2]

Про нищих сказано, что «они уважали» в Вадиме «демона

— но не человека». [5, с.2]

Когда Палицын предложил Вадиму стать его слугой, «адская

радость вспыхнула на бледном лице». [5, с. 4]

После разговора с Ольгой «чело Вадима омрачилось, и горькая язвительная улыбка придала чертам его… что-то демонское».

[5, с. 7]

Лексика эта служит одновременно для передачи психологического состояния романтических героев. В соответствии с этой лексикой и фразеологией подобраны и некоторые литературные сравнения: «Вадим стоял перед ней, как Мефистофель перед погибшей Маргаритой» [5, с. 6]; «липы, как стражи, казалось, простирали огромные ветви… казалось, на узорах их сморщенной коры был написан адскими буквами этот известный стих Данта: «Lasciate ogni speranza voi elf entrate!». [5, с. 66]

Все эти сравнения являют нам стилистически неповторимую картину романа. Вадим являет собой удивительный синтез романтизма и реализма. Лермонтов впервые в русской литературе делает попытку создать романтический роман, используя историческую основу. Художественно и стилистически роман, без сомнения, принадлежит к романтизму, однако в нем явно заметны признаки будущего реализма «Княгини Лиговской».

Литература:

1. Меринский А.М. Воспоминание о Лермонтове // М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Худож. Лит., 1989.
2. Лермонтов М.Ю.: В 2 кн. / Институт литературы (Пушкинский дом) АН СССР; Отв. ред. П.И.Лебедев–Полянский, Зав. ред. И. С. Зильберштейн. – М.: Изд–во Академии наук СССР, 1941.
3. Виноградов В.В. Стиль прозы Лермонтова. — В кн.: Лит. насл., т. 43 — 44.
4. Чистова И.С. Проза Лермонтова. СПБ, Наука, 1998.
5. Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 6 т. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1954—1957 — Том 6.
6. Перльмуттер Л.Б. Язык прозы М.Ю. Лермонтова // Жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова: Исследования и материалы: Сборник первый. — М.: ОГИЗ; Гос. изд-во худож. лит., 1941.

Основные термины
(генерируются автоматически)
: лермонтов, Ольга, образ, эта, язык, буря, романтическая проза, романтический герой, самый Лермонтов, христианская мифология.